Часть 3
— Апчхи!
Кристина просыпается от собственного чиха.
«Боже, где я?»
Девушка смотрит по сторонам, но никак не может понять, почему она в комнате со стенами из брёвен. Сама она на диване, на полу «бабушкин» ковёр и плед, а возле двери висят часы: время около десяти утра.
— А! Ясно…
Кристина переворачивается на правый бок, шипя из-за неподвижности левой ноги. Впервые за несколько лет она настолько сладко спала, что жалела о резком пробуждении.
Мечтательница погрузилась в необычную страну, где правила и законы отличаются от нашей… вселенной. Произошедшее с ней сложно назвать сном. Как будто её душа и вправду отделилась от тела и улетела изведывать иные просторы.
Звук уведомления прервал несвязные мысли девушки.
Кристина медленно села. Встать не получалось, но она себя поборола и нашла равновесие. Ковыляя, калека кое-как добралась до стола и взяла телефон, попутно чуть не уронив его. Кому Кристина вдруг понадобилась?
На экране отображалось сообщение от одногруппника в общем студенческом чате:
«а когда нам сдавать курсовую?»
Никто не отвечал. Все втянуты в новогодние праздники. А если не ими, то об университете подумается как-нибудь потом:
«К чёрту учёбу!» — кричали вымотанные возгласы в последний день семестра.
Кристина вздохнула. А она ведь не только поездку испортила родным, но ещё и праздник. Она испортила всё…
Восстановление проходило очень скучно и однообразно. Хотя и Новый Год весело пролетел, несмотря на недееспособность хромой, всё же ей было обидно за то, что судьба ею так жестоко распорядилась. Во втором семестре Кристина так и поползла до учебного заведения.
Как же унизительно.
Она уже не казалась людям классной. Всё, что она вызывала – это жалость: пока Кристина пыхтела до кабинета, какой-то русый парнишка открыл ей дверь. Хотелось сбежать, спрятаться и не высовываться. Окружающие будто преследовали её взглядами и осуждали за нелепую травму.
— Тебе не тяжело? — спросил певчий мужской голос сверху. — Может, помочь донести учебники?
Кристина подняла голову. Над ней навис парнишка c зелёными, как у лисы, глазами. Он, по всей видимости, сегодня так и норовил, как можно больше её опозорить, доказывая своё превосходство над ней.
— Нет, спасибо, — тихо ответила Кристина и опустила голову.
Только закончился один праздник, как уже некоторые восторженные барышни шушукались о предстоящем Дне Любви. Благо, между парнями подобные блевотные глупости не перетираются: предметы их болтовни — техника, деньги, еда, смешнявки и прочее естественное. Поэтому отличница садится сразу поближе к ним, чтобы до ушей не доносились сладкие ляляканья замужних и занятых студенток.
— Помнишь того странного чувачка, у которого руки смещались и свободно болтались, когда штангу поднимал? — отразился эхом с задних мест знакомый голос русоволосого юноши.
— Ну? — отвечает ему собеседник.
— Он вчера на моём занятии поднял сорок килограммов и руки не вывихнул! Вообще!
— Ого! То есть ты его вылечил?
— Получается, да. Он сейчас лучше справляется. Короче, знаешь прикол?
— Ну?
— Есть такой приёмчик… Ха!
То ли дело в скучной лекции и унылом тоне умирающего преподавателя, то ли в бойкости молодых людей за спиной, но по окончанию пар она узнала не о гипотезе лингвистической относительности, а о боевых приёмах, о правильном питании и, как бы то ни было удивительно, новости из вокальной секции.
Хотя, посещение университетского хора объясняет бархатность баритона того громкого юноши. Для парнишки его возраста у него очень хорошо развит голос — он поставлен и очарователен. И когда оборачиваешься, совсем не ожидаешь, что внешность учителя по борьбе не очень сочетается с картинкой, вырисовывающейся при выслушивании его рассказов: представлялся незнакомец с бородой, мудрыми глазами и в пышных одеяниях...
Что ж, Кристина выведала биографию жизни какого-то левого мальчишки, а вот на учёбе никак не получалось сосредоточиться.
Так и прошёл день. Добравшись до дома, уставшая, она плюхнулась на кровать. Ни заданий выполнять не хотелось, ни дополнительных занятий не назначено. Она осталась наедине со сжирающими мыслями. Хотелось забыться в каком-нибудь мире и не просыпаться…
Кристина взяла телефон и включила подборку музыки, под которую ей снился волшебный сон.
***
Душа медленно переселялась в тёмное пространство. Вокруг ничего, лишь пустота и одиночество…
Пробираясь сквозь мрак, до ушей-таки доносится некое далёкое, ритмичное похрустывание и громкий скрип.
Путешественницу неприятно потряхивает из стороны в сторону, а в бока упирается что-то твёрдое. Когда картинка обретает чёткие очертания, девушка видит, что лежит в неудобном положении на твёрдом сидении. Помещение – а точнее сказать кибитка, в которой она, видимо, ехала, – было очень тусклым, холодным и душным.
Напротив неё расположился Таращенчик, который уже заметил пробуждение Кристины.
— Опа! С добрым утром, уважаемая Тилуся! — задорно поприветствовал он. — Мы ещё не приехали в ночлег! Так что можешь ещё вздремнуть!
— Какой ещё ночлег? — прохрипела Кристина. — Что ты тут делаешь?
Таращенчик пожал плечами:
— Ты сама меня назначила своим телохранителем на время поездки до Новоснежинска.
— Правда?
Чудом всплывает ощущение, похожее на воспоминание: Тилуся с Таращенчиком посещают столовую, где ужинали остальные его товарищи по острому клинку, — там девушка и парень развеселились, нагулялись; Тилуся, восхитившись рассказами Героя, просит сопроводить её до далёкого города, а мужчина легко соглашается за небольшую плату.
«Ох и глупая же Тилуся! Совсем не похожа на меня,» — проворчала Кристина про себя, хотя при всём этом её почему-то не покидала уверенность: произойди похожее событие в обычном мире, она бы могла поступить ровно также, как и наивная Тилуся…
Да-да. Она доверилась бы незнакомцу – смелому, с искрящимися глазами, будто два огонёчка на свечах.
— Всё ясно… — фыркнула Кристина простодушным мыслям и выглянула в окно.
Снаружи тишь да гладь: сплошной нетронутый, блестящий снег. Метели нет, а на небе тучные облака. Так как отверстие узенькое, трудно определить, по какой дороге лошади везут: по бескрайнему полю, или по лугу с редкими деревьями и кустарниками, есть ли на горизонте дома или уже давно вокруг никого нет?
— Ты какая-то грустная, — сказал Таращенчик.
Кристина чуть повернулась к нему; но помолчав маленько, она решила ему не отвечать.
Только богам известно, к каким умозаключениям пришёл Таращенчик, что он открыл за своей спиной дверцу к кучеру:
— Эй, Кучевряшка!
Кучер Кучевряшка не отзывался, поглощённый односторонней беседой с лошадьми.
— Кучевряшка! Кучевряшка! Ау! Ау-у-у!
После пары окликов через окошечко всё-таки просовывается длиннющий нос с усиками, и выглядывают покрасневшие от сухости глаза:
— А?!
— Да так, — сказал Таращенчик, — сколько ещё осталось ехать, ась?
— А, ну это-о-о… До захода второго солнца-то и успеем…
— А есть ли по пути озеро иль речка?
— Пу-пу-пу… — пробубнил Кучевряшка, а потом его осенило: — О, так мы ж того… Ну, туда едем-то.
— Куда?
— Ну через лес-то! Это там… Речка такая. Небольшая. Есть.
— Далеко ли?
— Ой, уважаемый! Там… того. Сугробы! И если летом ездить, то добрались бы-то… Кобылы бы не довезли только.
— Пешком нужно добираться?
— Пешком, — закивал Кучевряшка. — Эх, не-е-е… Куда ж пешком зимой? Через сугробы?! Ха-ха-ха!
— А мы и не такое проходили! — гордо заявил Таращенчик и махнул рукой.
— Пу-пу-пу… Проходили иль нет, уважаемый, да вот… свечереет и не уедем-то!
— С чего же?
— Волки… Волки загрызут, уважаемый. Никуда не уедем.
— Ну и что? — посмеялся Таращенчик.
— Не-е-е… Вас-то, может, и не загрызут, уважаемый, а меня-я-я… — затянул Кучевряшка. — С потрохами возьмут. Пока вы там плещетесь в речке.
— Так мы не плескаться хотим! Разве вода там не леденеет?
— Не-е-е-е! Сколько не бывал там, а поток бурный. Льда не бывает.
Парнишка тут же приуныл и расплылся по сидению.
— А Вам на кой река, уважаемый? — спрашивает Кучевряшка.
— Мне б по льду чтоб покататься.
— А-а-а-а! Ха-ха-ха! — засмеялся кучер, будто бы его посетило озарение. — Ну тогда можем дорогу выбрать. Ту что в другой ночлег. Там…
— Что? — возбудился юноша и сел ровнее.
— Ну того: такая речка… Овраг... под ночлегом. А в овраге речка всегда леденеет.
— То, что нужно!
— Рыбку ловят там, э-э-э-эх какую! Подают на стол свежую!
— Тогда держим путь туда!
— Не-е-е, — сопротивляется Кучевряшка, качая головой. — До вечера не успеем. Ничего не увидим перед собой.
— Да ты не волнуйся! Поехали быстрее! Поднажми! Авось заскочим до темноты!
— Ц-ц-ц, молодёжь, — проворчал кучер и выразительно ударил хлыстом.
Таращенчик довольный закрыл дверцу.
— Зачем нам ехать к ночлегу у реки? — спросила Кристина, глядя на него исподлобья.
— На свидание! — пошутил он.
— Какое ещё свидание? — продолжила допрос Кристина.
— Ну, я просто хочу тебя порадовать… — поправил себя рыжик, смутившись. — Ты очень сильно любишь кататься на коньках, так ведь? Тебе наверняка грустно без них…
Кристина ещё долго оценивала парня и пыталась прикинуть, что именно он от неё ждёт. Но не заметив каких-то скрытых умыслов, спортсменка сдалась. Неудивительно, что Тилуся повелась на такого простака-добряка. Он обычный дурак, пытающийся восхитить свою даму сердца, и не более, вот и не создаёт впечатление опасного человека, желающего использовать девушку ради животных потребностей.
Ну, строго говоря, на самом деле Таращенчик не дурак-то – это она погорячилась. Парнишка верно размышляет: Кристина тоскует по конькам, и именно тоска заставила её вновь объявиться в сказочном мире.
Только тяжело ей не потому, что коньки – её любимое занятие. Любимых занятий у неё нет. Есть лишь увлечения, которые она доводила до совершенства, и видела в них возможность доказать всем, что она лучше остальных… Но сейчас судьба у неё отобрала средства взлетать над неторопливыми зеваками.
Фигурное катание было одно из её самых сильных черт, и без него она уже чувствовала себя опустошённой. Как будто она упускает что-то очень важное в своей жизни.
Кристина выдохнула. Беспокойство переполняет её даже тут.
— Хм… Ладно, устрою тебе личное выступление, — сказала фигуристка, хмыкнув.